Храбрый Пахтат

Жили старик и старуха. Они: были очень богаты. В горах их табуны лошадей пас один пастух. Второй пастух нас на равнине стада коров. Всего у них было в достатке, но не было у них де­тей. На старости лет они и мечтать перестали о ребенке.
Однажды пришел пастух, который пас коров, и говорит:
— Стада коров сильно расплодились, и нет места их пасти. Не знаю, что и делать.
Старик вместе с пастухом отправился к стадам. В это время к нему подошла стельная корова, «Вот теперь и эта отелится, и ее теленку нужно будет ме­сто»,— думал старик про себя.
А корова принесла не теленка, а мальчика. Старик, удивлен­ный и обрадованный, разорвал свою шелковую черкеску, завернул в нее мальчика и, забыв о пастбищах для коров, бегом бросился домой.
Старики обрадовались ребенку и назвали его Махтат, рожден­ный коровой. Мальчик сосал вымя коров, садился верхом на же­ребят и быстро подрастал. Через семь месяцев он стал как пят­надцатилетний юноша.
Старику не давали покоя три брата-вампала. Одни из них украл мальчика, игравшего в поле. Опечаленные сидели старик л старуха. В это время пришел с гор пастух, который нас табуны лошадей.
— Сильно расплодились твои лошади — им не хватает паст­бищ. Я не знаю, что с ними делать,— сказал пастух.
Отправился старик вместе с пастухом в горы. Табуны его уве­личились в три раза. Он не знал, что с ними делать. В это время к нему подошла жеребая кобыла.
«И жеребенку, принесенному тобой, понадобится место»,— подумал старик.
-    В это время кобыла  родила  мальчика с солнцем  и месяцем между ребрами.
Обрадованный старик завернул мальчика в красную шелковую черкеску и прибежал с ним домой. Его покормили три раза, и он стал как семилетний мальчик. Старики гордились своим сыном С каждым днем он становился сильнее, донимал сельских детей, растирал их альчики в порошок. Исполнилось ему пятнадцать лет, и назвали его Пахтат, рожденный кобылой. Ребята, которым он не давал покоя, сказали ему однажды:
—  Чем спорить с нами, лучше бы ты отомстил вампалу, ко­торый украл твоего брата. Покажи свое мужество перед вампа-лом, а не перед нами.
Разгневанный Пахтат спросил у матери и отца:
—  Скажите, что за брат был у меня? Кто его украл? Я не позволю людям смеяться над собой!
Старики боялись, что лишатся сына, и поэтому ничего не го­ворили ему.
—  Лучше скажите! Я не позволю оскорблять себя.
Делать нечего, и старики рассказали, что рожденного коровой Махтата украл вампал. И посоветовал отец, как нужно посту­пить:
—  Если ты поднимешь во дворе нашего дома большой синий камень, то заметишь дверь в подземелье, открой ее и увидишь другую дверь. Всего их — девять. Откроешь замки всех дверей — увидишь коня, на которого садятся лишь раз в год. Если щелчком но лбу ты осадишь коня, то сможешь оседлать его и повелевать им.
Рожденный кобылой Пахтат отодвинул большой камень и на­чал срывать замки с дверей. Сорвал один, два, три, четыре, пять. Стал срывать шестой и услышал шум. Сорвал седьмой — услы­шал громкие крики. Сорвал восьмой — земля ходуном ходила. Сорвал девятый — на него бросился подобный тигру жеребец, у которого во лбу звезда, из глаз исходит сияние, из ноздрей выле­тают искры. Он хотел растоптать Пахтата. Дал Пахтат щелчок в лоб по звездочке и осадил коня на задние ноги. А когда конь хотел вырваться, Пахтат проговорил:
—  Поднимайся в небо и опускайся на землю.  Теперь тобой будет повелевать сын, не имеющий отца.
Конь перестал сопротивляться. Вывел Пахтат коня, стоявшего по пояс в навозе, на солнечный свет, искупал, накормил и осед­лал. Отец снова не хотел отпускать сына. Он плотно закрыл двери своего фарфорового двора и сказал:
—  Если ты разрушишь стены и ворота двора,  ты сможешь повелевать этим конем. Тогда отправляйся в путь-дорогу.
Пустил сын коня вскачь и вдребезги разбил фарфоровые сте­ны и ворота.
—  С миром оставайтесь, не переживайте. Останусь жив, вер­нусь с братом,— попрощался Пахтат с матерью и отцом и уска­кал.
Его конь встречные горы перескакивал, густые леса проходил, текущие реки вспять обращал.
Через день Пахтат встретил одного всадника. От пота, сте­кавшего с его коня, разливались озера, от пара, бьющего из ноздрей, стлался туман,— таким страшным был встречный всад­ник, во лбу которого сияло солнце.
—  Ассалам-алейкум! — обратился к нему Пахтат, рожденный кобылой.
—  Ва алейкум-салам! Извини, что не могу останавливаться больше чем на приветствие. Я прослышал, что со своего двора се­годня выехал Пахтат, рожденный кобылой. Хочу завязать с ним дружбу и боюсь разминуться с ним,— сказал всадник с солнцем во лбу и пустил коня вскачь.
—  Рожденный кобылой Пахтат — это я. И мне хочется дру­жить с тобой.
Повернул коня всадник с солнцем во лбу.
—  Я сын Солнца. С этой минуты мы — верные друзья. Куда путь держишь?
—  Враг моего отца, вампал, украл моего   брата. Я слышал, что он в пастухах у него. Я хочу убить этого вампала и вернуть
брата.
— Ты не сможешь вернуть брата. Одолеть этого вампала ни­кто но может. Не ездил бы ты.
—  Лишь бы мне добраться до него, а там  будь что будет. Я не оставлю брата в беде.
—  Ну,  тогда  поезжай,— сказал   сын  Солнца.— А  если  тебе понадобится моя помощь, как я об этом узнаю?
Рожденный кобылой Пахтат протянул ему пулю.
—  Когда из этой пули ударит струя крови, знай, что мне нужна твоя помощь,— сказал он сыну Солнца.
Попрощались они, сын Солнца взял пулю и уехал.
На второй день Пахтат встретил всадника с полумесяцем во лбу. От него исходило сияние, летели искры, от пота, стекавшего с его коня, разливались озера, от пара из ноздрей коня стлался туман.
—  Ассалам-алейкум!—сказал Пахтат.— Куда путь держишь?
—  Ва  алейкум-салам!   Извини,  что   не   могу   задерживаться для расспросов. Я прослышал, что со своего двора выехал Пахтат, рожденный кобылой. Хочу подружиться с ним и поэтому спешу,— сказал всадник с полумесяцем во лбу и ускакал.
—  Пахтат, рожденный кобылой, которого ты ищешь,— я. Я согласен быть твоим другом.
Услыхав эти слова, всадник с месяцем во лбу вернулся и ста­вал:
—  Я сын Месяца. Мы теперь верные друзья. Куда путь дер­жишь?
—  Враг моего отца, вампал, украл моего брата. Он теперь в пастухах у него. Хочу убить вампала и выручить брата.
—  Никто не смог еще одолеть вампала, не спасти тебе брата. Ты можешь лишиться жизни, лучше не езди.
—  Нет, я непременно верну брата. Каким бы вампал ни был, но я не успокоюсь, пока не убью его.
—  Делать   нечего,   поезжай,— сказал   сын   Месяца,— но   как я узнаю, когда тебе будет нужна моя помощь?

1